Лучше быть писателем в стороне от мейнстрима
Автор скандально известного произведения «Петушки-Манхэттен» Сергей Миляев пообещал сдать рукопись своего нового романа (рабочее название «Абсолютный грех») в издательство в августе этого года. Мы решили, что это неплохой повод пообщаться с автором.
Константин Павловский: Сергей, Хемингуэй сказал как-то: «Если можешь не писать – не пиши». Это не про Вас? Что-то долгонько мы ждем Вашу вторую книгу. Хотя, вот в сборнике «Утомленные стронцием» Ваши рассказы все же появились.
Сергей Миляев: Слова дедушки Хэма – идеальное правило для любого творца, если он честен перед самим собой и от всей души самовыражается, а не садится «к станку» с установкой «на бабло». Мне еще мой отец, большой знаток литературы, говорил: «Хочешь быть поэтом – забудь про деньги, славу и прочие гадости». И я очень рад, что живу не во времена Сталина, а в ночной «прайм-тайм» в кавычках программ «Школа злословия» или «Закрытый показ». Помню, читал воспоминания Ольги Ивинской, как Сталин позвал в Кремль лучших поэтов эпохи: Пастернака, Есенина и Маяковского, последовательность тут у каждого из нас своя. И потом они сидели, эти монстры словесности и бедолаги одновременно, в приемной «вождя народов» и ждали, когда их позовут, причем, не всех сразу, а по одному, методом «тыка». Представляю, что в этот момент испытывали наши великие литераторы, какие тревожные мысли были в их светлых головах. Сейчас другой перекос – капитализм на дворе, гламур, попса, издательства-монстры, пипл, который хавает все то, что не напрягает. Никого уже за творчество не поставят к стенке и не сошлют на Колыму, но рынок заставляет творческих людей «крутиться», как продавцов колготок и унитазов. У меня, к счастью, другая жизнь складывается по судьбе. Не такая стремительная и лавровая, но зато совсем даже не позорная. Мне не стыдно за то, что я опубликовал. Да и спешить некуда. И незачем.
Константин Павловский: Степень цинизма автора… Как Вы это понимаете?
Сергей Миляев: Это когда пишешь первый абзац левой ногой и думаешь о том, что неприхотливый читатель легко «схавает» все триста страниц текста. Как там говорила Марина Цветаева? Циник не может быть поэтом. Золотые слова. Но время сейчас такое, что быть циником как-то даже модно и драйвово… Хотя внутри творец все равно должен быть тонким и ранимым, иначе глубины не получится. Верхогляды обычно быстро забываются, еще быстрее, чем джинсы-варенки и пейджеры.
Константин Павловский: А вам хотелось бы написать что-нибудь коммерческое, белое и пушистое?
Сергей Миляев: Белое и пушистое – точно нет. А вот что-нибудь популярное у некоторого круга читателей, особенно молодежи – думаю, да, хотелось бы. Что-нибудь приключенческое, героическое и веселое одновременно. И обязательно под псевдонимом.
Константин Павловский: Вот и скажите, зачем люди берут себе псевдонимы…
Сергей Миляев: Это со стыда, наверно. За свое прошлое, настоящее с будущим. А еще псевдонимы годятся для крутых продаж и рекламных глянцевых постеров. Если «новый реалист» Николай Загоруйко вдруг станет с какого-то перепугу «фантастом» Ником Джаггером или Миком Кейвом, его книги точно будут лучше продаваться. Как у Лены Лениной. Как говорится – не читал, но осуждаю, потому что три раза видел эту гламурную мамзель по телевизору, по трем разным каналам. И рядом с ней умный и тонкий критик Наталья Иванова смотрелась в одной программе, как белая ворона. Умная, но совсем даже не сексапильная и одетая как попало. Вот такое у нас сейчас на дворе литературное ха-ха и хи-хи.
Константин Павловский: А надо ли писателю мелькать в телевизоре, на страницах желтой прессы?
Сергей Миляев: Кому-то надо до патологии. Другому – на фиг это не нужно. И не то, чтобы лицом кто-то не вышел или говорить связно не умеет. Вот писать умеет, а говорить – нет, и для этого конкретного человека «медийность» – в чистом виде суета и тлен. Ясна поляна: тех, кто в «ящике», лучше покупают и узнают в аэропортах, но не всегда это идет на пользу творчеству. Вещь очевидная, такая же, как наш «новейший капитализм» и книжные сети с их рейтингом на полках.
Константин Павловский: Про то, какие книги лучше всего будут продаваться, не может знать никто. А уж автор – тем более. Читателя не обманешь. Что-то яркое обязательно зацепит. Пусть тонкой стилизацией, как Акунин, пусть профессиональной продвинутостью…
Сергей Миляев: Ага, как у телеведущего Андрея Малахова, автора книги такой-то издательства такого-то… Я понял мысль: мейнстрим. Думаю, никуда мы теперь от него не денемся, как и от наших олигархов с их Куршевелями. Времена английских панков и их протестных рок-групп прошли, теперь они тоже – мейнстрим. Потому что если четырем «бунтарям рабочих окраин» с неокрепшей психикой и ослабленной самокритикой продать два миллиона пластинок за год, то крышу у них снесет точно. И начнется «звездная болезнь», и они уже не смогут бесплатно играть концерты в тесных прокуренных барах, им теперь крутые стадионы подавай и все остальное крутое: гонорары, тачки, шикарных девочек, виллы у океана. Слаб человек, кто бы спорил. Но лучше быть просто писателем – в стороне от мейнстрима. А там уже, как говорит наш мудрый и остроумный народ, «весна покажет – кто насрал…»
Константин Павловский: Кстати, о народном языке. В вашем новом романе тоже будет нецензурная лексика, как и в «Петушках-Манхэттен»?
Сергей Миляев: Нет, ее больше не будет. Мой новый роман в другой тональности, он уже не «пьяный» и «безбашенный». Я стал старше, копать стал глубже, жить спокойнее, пить и хулиганить меньше. Потому и пишу второй роман куда дольше, чем первый. Надеюсь, в августе все-таки закончу правку и редактуру. И выполню перед вашим издательством свои обязательства. Только вы мне потом гонорар не забудьте заплатить.
Константин Павловский: Ну, весна покажет…